15 февраля – день вывода советских войск из Афганистана, 23 февраля – День защитника Отечества. Эти две, безусловно, мужские даты побудили меня встретиться с героем-афганцем, защитником Отечества. Вячеслав Никифоров, оператор станков ЧПУ цеха трансмиссий ОАО «Промтрактор», в свое время служил на границе с Афганистаном, а когда наши войска были введены тогда еще в соседнюю страну без погон и опознавательных знаков («советских пограничников там нет»), был отправлен в горы Афганистана.

Вячеслав Васильевич Никифоров
Родился в с. Шемалаково Яльчикского района.
Призван в ряды Вооруженных сил СССР 8 мая 1979 года, уволен в запас 17 июня 1981 года.
После армии учился в машиностроительном техникуме на оператора станков ЧПУ, вся трудовая деятельность связана с заводом «Промтрактор».
Заслуженный работник промышленности Чувашской Республики.
За мужество и воинскую доблесть, проявленные при выполнении интернационального долга в Демократической Республике Афганистан, награжден медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа», памятной медалью «15 лет вывода советских войск из ДРА», юбилейной медалью «В память 25-летия окончания боевых действий в Афганистане», Грамотой Президиума Верховного Совета СССР.

– Вячеслав Васильевич, где Вы проходили службу? Скажем так, где прошли доафганский период?
– За нами в Канаш приехали «покупатели»-пограничники, уже тогда знали, что придется служить на южной границе Советского Союза. Учебка прошла в г. Пяндж Таджикской ССР. Оттуда уже распределили по заставам, я попал в 3-ю заставу Московского погранотряда, это в Кулябской области. Там рядом был поселок Московский, поэтому и отряд так назван. Наша застава называлась «Комсомол». Она была небольшой, даже сорока человек не было. Где-то через год службы меня назначили вожатым собаки. Я был лучшим по бегу, вот поэтому начальник заставы и выбрал меня. Мы с моим Тимом ежедневно патрулировали границу, которая в том месте проходила по реке Пяндж.

– Сейчас у меня вырисовывается образ пограничника из советских кинофильмов, пограничник со своей собакой… Насколько длинным был ваш участок?
– Чуть больше 10 километров. Нас с утра на машине забрасывали в левый фланг, и мы шли по границе. Если вначале нас было двое и плюс собака, то после событий в декабре 1979 года патрулировали три солдата и собака.

– Интересно, а до входа наших солдат в Афганистан как было на границе, много было нарушителей?
– В нашем погранотряде 9 застав были равнинными, 5 – горными. Мы располагались на равнине, может, поэтому у нас никаких инцидентов не было. Но уже после Нового года на территории Афганистана, если смотреть с вышки днем, можно было заметить вооруженных людей, а по ночам слышались автоматные очереди. В июне 80-го наша маневренная группа из трехсот сол­дат открывала точку напротив нашей зас­тавы, только на территории Афганистана. Впереди шел бульдозер, прокладывая дорогу через непроходимые камыши, за ним следовали два БТРа, затем – машины с сол­датами.

– Так Вы попали в Афганистан… Как советских солдат встретило местное население?
– Отмечу, что вдоль границы тогда выросло немало таких точек, обеспечивавших неприкосновен­ность наших рубежей: Янхикала, Хаун, Калайкум… Наша называлась по названию близлежащего населенного пункта Каратепа. Так как лагерь расположился неподалеку от кишлака, по ночам оттуда доносились выстрелы. Днем мы прочесывали селение и всю округу, пресекая образование во­оруженных групп. Таким было мое первое знаком­ство с Афганистаном.

– Первое, но не последнее… А при каких обстоятельствах еще раз попали в Афганистан?
– Полгода спустя в отряд неожиданно нагрянула инспекторская проверка – нужно было пробежать полосу препятствий и в конце отстреляться. В результате с каждой заставы отобрали по одному лучше­му солдату для отправки в Демократическую Республику Афганистан…
Был февраль, 20 градусов тепла, солнце слепило глаза. Стоим на вертолетной пло­щадке в полной боевой готовности, оде­ты по-зимнему. Загрузились, и два наших вертолета, поднявшись в небо, взяли нуж­ный курс. Летели над равниной, пет­ляли по ущелью средь высоких гор. При­летели на место, а там – зима, снег. Пока один вертолет садился и выгружал нас, другой кружил над лагерем – дежурил.
Лагерь располагался на небольшой ров­ной площадке в ущелье. Рядом – река, пол­новодная, быстрая и шумная, вода в ней чистая и холодная, как из родника. Этот лагерь надолго стал нашим домом, где мы жили в палатках, спали не раздеваясь, в спальных мешках, до утра поддерживая тепло печкой-буржуй­кой. Свет вырабатывал дизель-генератор. Лагерь по периметру был окружен сигнальными ракетами, опасные направления – ра­стяжками из гранат и противопехотными минами. Из вооружения у нас имелось толь­ко то, что можно переносить на руках – ручные пулеметы, гранаты, секретные по тем временам гранатометы. У меня был ПКС – пулемет Калашникова станковый.

– В чем заключалась ваша боевая задача?
– Небольшими разведгруппами нас забрасывали на вертолетах в разные районы, домой же возвращались пешим ходом, и на пути попадались не только мирные жители... Раз в неделю по 15 солдат во главе с офицером уходили на пятый пост, что размещался в горах – охранять тропу, чтобы по ней не прошли душманы. Поднимались туда 4 часа, таща на себе оружие, дрова, продукты. Сверху лагерь был виден как на ладони…
Ночь. Тишина, только внизу чуть слышно журчит вода. Снег давно сошел, и поэтому очень темно. Вдруг сработала сигнальная ракета, осветив окрестность и несколько человеческих силуэтов, по которым мы тут же открыли огонь. Ракета догорела, мы стреляли и кидали гранаты в темноту, вра­жеские пули со свистом пролетали над головой. С рассветом бой закончился, среди нас двое раненых, своих же душманы прихватили с собой. «Грузов 200» (погибшие солдаты – ред.), слава богу, у нас не было.

– Мне опять-таки интересно, как там встретило вас местное население? Все-таки это уже не рядом с границей, вы зашли очень далеко…
– Во-первых, мы туда летели без погон, без опознавательных знаков – там не должны были знать о присутствии советских пограничников. Мирное население встретило нас нормально, так как получало гуманитарную помощь от советской стороны. Бывало так, что мы не слышали звуков наших летящих вертолетов, так как находились в горах, и рядом текла очень шумная река. И когда видели, как бегут дети с ведрами, было ясно: летит вертолет, а афганцы бегут за керосином. Недалеко от нас базировались правительственные войска Республики Афганистан, так они тоже иногда приходили к нам за едой, гуманитарной помощью.

– Вячеслав Васильевич, а когда Вы лично сказали родителям, что вас посылают в Афганистан?
– Сказал только когда демобилизовался, и то вскользь. Нас же тогда в открытую не называли воинами-интернационалистами, это потом только вручили грамоты, памятные и юбилейные медали.

– То есть в это время и Вам не писали, и Вы тоже «молчали»?
– Нет, почему же. Писали. Но я не писал ни слова об Афганистане. Да и адрес у нас не изменился, отличался всего на одну букву. И видя эту букву, адресованные мне письма отправляли уже не на заставу, а на временное место дислокации, в Афганистан.

– В кино показывали, что тогда все комсомольцы писали рапорты с просьбой отправить их в Афганистан, Вы тоже писали?
– Нас никто и не спрашивал. Отправляли лучших, я показал отличные результаты как на полосе препятствий, так и в стрельбе. Так и попал в группу. К слову, ребят, которые должны были демобилизоваться осенью 1979 года, не отпускали, начали увольнять только после Нового года. То есть уже тогда была запланирована эта операция по вводу наших войск.

– Вячеслав Васильевич, скажите, пожалуйста, как Вы сейчас оцениваете: нужно было это или нет?
– Скажу так: 20 мая за нами при­летел вертолет, чтобы увезти нас на Роди­ну – мы свой воинский долг перед ней выполнили. А рассуждать – это не солдатское дело, был приказ – мы исполняли.

– Спасибо за беседу.